- 21,954
- 46
- 8 Ноя 2022
ИИ сам стирает возможность критического мышления
В последние годы американские библиотеки и школы оказались под двойным ударом — кампаний по цензуре литературы и лавинообразного внедрения искусственного интеллекта , который всё чаще используется для «автоматизации» контроля над содержимым книжных собраний.
Недавний пример — обновлённая система Class-Shelf Plus , разработанная компанией Children's Literature Comprehensive Database (CLCD). Её предназначение — помогать библиотекам отслеживать книги и поддерживать соответствие новым законам, ограничивающим доступ к «чувствительным» материалам. Третья версия программы включает функции «автоматизированного анализа рисков» и «оценки чувствительности контента» на основе искусственного интеллекта. Система использует модель классификации, которая присваивает каждому изданию уровень риска в формате светофора и предлагает «безопасные альтернативы» вместо произведений, подпадающих под спорные категории.
Разработчики утверждают, что их инструмент позволяет школам ускорить процесс проверки на соответствие государственным требованиям и сократить ручную работу на 80%. Однако для многих библиотекарей и преподавателей этот подход стал тревожным сигналом: алгоритм, не обладающий контекстным пониманием, превращается в инструмент цензуры. Внутренний документ CLCD, описывающий работу Class-Shelf Plus, приводит пример «преодоления запрета на книгу», но на деле демонстрирует обратное — искусственный интеллект предлагает заменить произведение другим, в котором отсутствует «оспариваемое содержание».
Руководство CLCD называет это шагом к прозрачности и защите преподавателей от обвинений в предвзятости. Система должна помогать учебным округам показывать общественности, какие книги доступны, а какие требуют дополнительного рассмотрения. Но на практике это означает, что решение о том, что считать «рискованным материалом», делегируется алгоритму , который оценивает произведения по формальным признакам, исключая человеческую интерпретацию и педагогический контекст.
По словам библиотекарей, к ним ежедневно приходят десятки предложений от компаний, предлагающих внедрить похожие инструменты. В каталоги массово проникают автоматически сгенерированные книги — сотни «псевдоизданий», созданных нейросетями и не проходящих редакторскую проверку. Их приходится вручную фильтровать, чтобы защитить читателей от дезинформации и подделок. В то же время от руководства учреждений всё чаще поступают требования активнее внедрять искусственный интеллект, якобы для оптимизации рабочих процессов, при этом ресурсов на реальную работу с читателями становится меньше.
Параллельно с этим усиливается политическое давление. За последние годы в США резко выросло число законодательных инициатив, направленных против преподавателей, библиотекарей и исследователей, обвиняемых в «идеологической ангажированности». Под лозунгами борьбы с «критической расовой теорией» и «извращённым контентом» разворачиваются кампании, ставящие под сомнение само существование публичных библиотек и образовательных программ, посвящённых истории расизма, равноправию и правам меньшинств. На этом фоне идеи «автоматического отбора контента» и «объективной оценки рисков» находят поддержку у тех, кто стремится установить централизованный контроль над информацией.
Искусственный интеллект в этих процессах играет роль ускорителя. Его продвигают крупные корпорации, государственные ведомства и политические лобби, видящие в нём инструмент «эффективности». В логике этого подхода человеческий труд, профессиональная экспертиза и креативность становятся избыточными: машина может за секунды выдать готовую оценку, заменить аналитика, педагога или библиотекаря. Но в результате стирается сама возможность нюансированного мышления. Когда модель определяет, что считать «неприемлемым», исчезает место для обсуждения и критического анализа.
Библиотекари предупреждают, что массовое внедрение таких систем фактически узаконивает фильтрацию знаний. Алгоритм, обученный на ограниченном наборе данных, будет систематически исключать темы, связанные с расой, гендером, сексуальностью и историческими конфликтами. В условиях, когда образовательные учреждения обязаны соблюдать предписания штатов, «автоматическая проверка контента» становится инструментом политического контроля, а не нейтральной технологии.
Одновременно библиотеки сталкиваются с другими последствиями «ИИ-изации» — потоком некачественных текстов и поддельных публикаций, создаваемых генеративными моделями . Платформы, такие как Hoopla, уже были вынуждены удалять из своих каталогов сотни фальшивых книг. Но объём спама растёт быстрее, чем успевают реагировать модераторы.
На институциональном уровне технологические и политические тенденции переплетаются. В программных документах консервативных движений вроде Heritage Foundation и проекта Project 2025 описываются планы по сокращению числа государственных служащих и преподавателей, их замене алгоритмами и системами «автоматического анализа эффективности». Тех же целей придерживаются чиновники, рассматривающие ИИ как средство «борьбы с неэффективностью» и «отлова злоупотреблений». В результате образуется замкнутый круг: людей, отвечающих за развитие общественных знаний, обвиняют в предвзятости и вытесняют, а искусственный интеллект подменяет человеческое суждение безответственным автоматизмом.
Работники библиотек и образования признают, что последние годы стали для них тяжёлым испытанием. Они постоянно подвергаются давлению — от угроз и оскорблений до сокращений и пересмотра программ. Теперь к этому добавилась новая нагрузка: необходимость адаптироваться к системам, которые обещают «помогать», но фактически ограничивают свободу действий. Всё это сопровождается эмоциональным выгоранием и ощущением бессмысленности, когда на место осмысленной работы приходит принудительная «автоматизация».
Такая трансформация ведёт к тому, что свободный доступ к знаниям превращается в привилегию, а не право. Дети растут в условиях, где книги проходят через цифровые фильтры, «нежелательные» темы исключаются, а преподаватели опасаются обсуждать сложные вопросы. Исследования всё чаще проводятся не людьми, а закрытыми системами искусственного интеллекта , разработанными компаниями, аффилированными с политическими структурами. Учебные заведения, стремясь показать «инновационность», принимают участие в грантовых программах по внедрению ИИ и тем самым усиливают зависимость от технологий, контролирующих доступ к информации.
Специалисты предупреждают, что подобное слияние цензуры и машинного анализа превращает библиотеки и школы в элементы управляемой информационной экосистемы. В ней знания подчиняются идеологическим фильтрам, а общественное доверие к экспертам и учёным постепенно разрушается. В мире, где алгоритм заменяет профессиональное суждение, исчезает сама культура проверки фактов и критического мышления. И именно это, по словам исследователей, делает искусственный интеллект и авторитарные тенденции естественными союзниками — не потому что они преследуют одни и те же цели, а потому что оба ускоряют процесс деградации человеческого знания.
В последние годы американские библиотеки и школы оказались под двойным ударом — кампаний по цензуре литературы и лавинообразного внедрения искусственного интеллекта , который всё чаще используется для «автоматизации» контроля над содержимым книжных собраний.
Недавний пример — обновлённая система Class-Shelf Plus , разработанная компанией Children's Literature Comprehensive Database (CLCD). Её предназначение — помогать библиотекам отслеживать книги и поддерживать соответствие новым законам, ограничивающим доступ к «чувствительным» материалам. Третья версия программы включает функции «автоматизированного анализа рисков» и «оценки чувствительности контента» на основе искусственного интеллекта. Система использует модель классификации, которая присваивает каждому изданию уровень риска в формате светофора и предлагает «безопасные альтернативы» вместо произведений, подпадающих под спорные категории.
Разработчики утверждают, что их инструмент позволяет школам ускорить процесс проверки на соответствие государственным требованиям и сократить ручную работу на 80%. Однако для многих библиотекарей и преподавателей этот подход стал тревожным сигналом: алгоритм, не обладающий контекстным пониманием, превращается в инструмент цензуры. Внутренний документ CLCD, описывающий работу Class-Shelf Plus, приводит пример «преодоления запрета на книгу», но на деле демонстрирует обратное — искусственный интеллект предлагает заменить произведение другим, в котором отсутствует «оспариваемое содержание».
Руководство CLCD называет это шагом к прозрачности и защите преподавателей от обвинений в предвзятости. Система должна помогать учебным округам показывать общественности, какие книги доступны, а какие требуют дополнительного рассмотрения. Но на практике это означает, что решение о том, что считать «рискованным материалом», делегируется алгоритму , который оценивает произведения по формальным признакам, исключая человеческую интерпретацию и педагогический контекст.
По словам библиотекарей, к ним ежедневно приходят десятки предложений от компаний, предлагающих внедрить похожие инструменты. В каталоги массово проникают автоматически сгенерированные книги — сотни «псевдоизданий», созданных нейросетями и не проходящих редакторскую проверку. Их приходится вручную фильтровать, чтобы защитить читателей от дезинформации и подделок. В то же время от руководства учреждений всё чаще поступают требования активнее внедрять искусственный интеллект, якобы для оптимизации рабочих процессов, при этом ресурсов на реальную работу с читателями становится меньше.
Параллельно с этим усиливается политическое давление. За последние годы в США резко выросло число законодательных инициатив, направленных против преподавателей, библиотекарей и исследователей, обвиняемых в «идеологической ангажированности». Под лозунгами борьбы с «критической расовой теорией» и «извращённым контентом» разворачиваются кампании, ставящие под сомнение само существование публичных библиотек и образовательных программ, посвящённых истории расизма, равноправию и правам меньшинств. На этом фоне идеи «автоматического отбора контента» и «объективной оценки рисков» находят поддержку у тех, кто стремится установить централизованный контроль над информацией.
Искусственный интеллект в этих процессах играет роль ускорителя. Его продвигают крупные корпорации, государственные ведомства и политические лобби, видящие в нём инструмент «эффективности». В логике этого подхода человеческий труд, профессиональная экспертиза и креативность становятся избыточными: машина может за секунды выдать готовую оценку, заменить аналитика, педагога или библиотекаря. Но в результате стирается сама возможность нюансированного мышления. Когда модель определяет, что считать «неприемлемым», исчезает место для обсуждения и критического анализа.
Библиотекари предупреждают, что массовое внедрение таких систем фактически узаконивает фильтрацию знаний. Алгоритм, обученный на ограниченном наборе данных, будет систематически исключать темы, связанные с расой, гендером, сексуальностью и историческими конфликтами. В условиях, когда образовательные учреждения обязаны соблюдать предписания штатов, «автоматическая проверка контента» становится инструментом политического контроля, а не нейтральной технологии.
Одновременно библиотеки сталкиваются с другими последствиями «ИИ-изации» — потоком некачественных текстов и поддельных публикаций, создаваемых генеративными моделями . Платформы, такие как Hoopla, уже были вынуждены удалять из своих каталогов сотни фальшивых книг. Но объём спама растёт быстрее, чем успевают реагировать модераторы.
На институциональном уровне технологические и политические тенденции переплетаются. В программных документах консервативных движений вроде Heritage Foundation и проекта Project 2025 описываются планы по сокращению числа государственных служащих и преподавателей, их замене алгоритмами и системами «автоматического анализа эффективности». Тех же целей придерживаются чиновники, рассматривающие ИИ как средство «борьбы с неэффективностью» и «отлова злоупотреблений». В результате образуется замкнутый круг: людей, отвечающих за развитие общественных знаний, обвиняют в предвзятости и вытесняют, а искусственный интеллект подменяет человеческое суждение безответственным автоматизмом.
Работники библиотек и образования признают, что последние годы стали для них тяжёлым испытанием. Они постоянно подвергаются давлению — от угроз и оскорблений до сокращений и пересмотра программ. Теперь к этому добавилась новая нагрузка: необходимость адаптироваться к системам, которые обещают «помогать», но фактически ограничивают свободу действий. Всё это сопровождается эмоциональным выгоранием и ощущением бессмысленности, когда на место осмысленной работы приходит принудительная «автоматизация».
Такая трансформация ведёт к тому, что свободный доступ к знаниям превращается в привилегию, а не право. Дети растут в условиях, где книги проходят через цифровые фильтры, «нежелательные» темы исключаются, а преподаватели опасаются обсуждать сложные вопросы. Исследования всё чаще проводятся не людьми, а закрытыми системами искусственного интеллекта , разработанными компаниями, аффилированными с политическими структурами. Учебные заведения, стремясь показать «инновационность», принимают участие в грантовых программах по внедрению ИИ и тем самым усиливают зависимость от технологий, контролирующих доступ к информации.
Специалисты предупреждают, что подобное слияние цензуры и машинного анализа превращает библиотеки и школы в элементы управляемой информационной экосистемы. В ней знания подчиняются идеологическим фильтрам, а общественное доверие к экспертам и учёным постепенно разрушается. В мире, где алгоритм заменяет профессиональное суждение, исчезает сама культура проверки фактов и критического мышления. И именно это, по словам исследователей, делает искусственный интеллект и авторитарные тенденции естественными союзниками — не потому что они преследуют одни и те же цели, а потому что оба ускоряют процесс деградации человеческого знания.
- Источник новости
- www.securitylab.ru
